Неточные совпадения
Он был окружен враждебной средой — средой сильной и имевшей над ним
большие выгоды; ему надобно было пробиваться рядом всевозможных неприятелей и водрузить свое
знамя.
— Садитесь, пожалуйста! — предложил еще раз Лаптев, рассматривая коренастую фигуру человека, приготовившегося умирать у
знамени. — Ваши слова могут сделать
большую честь каждому общественному деятелю…
И народ бежал встречу красному
знамени, он что-то кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее
большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
И вот он сам оставляет ее и подымает «
знамя великой идеи» и идет умереть за него на
большой дороге!
— Я ведь не сказал же вам, что я не верую вовсе! — вскричал он наконец, — я только лишь знать даю, что я несчастная, скучная книга и более ничего покамест, покамест… Но погибай мое имя! Дело в вас, а не во мне… Я человек без таланта и могу только отдать свою кровь и ничего
больше, как всякий человек без таланта. Погибай же и моя кровь! Я об вас говорю, я вас два года здесь ожидал… Я для вас теперь полчаса пляшу нагишом. Вы, вы одни могли бы поднять это
знамя!..
В
большей части случаев Анна Ивановна, даже перейдя границу сорокалетнего возраста, все еще бодро держит в руках
знамя уездной львицы, но иногда случается и так: покуда она гарцует в своем Сан-Суси, по соседству, в Монплезире, вдруг объявляется другая Анна Ивановна.
Всякая, самая короткая война с сопровождающими обыкновенно войну тратами, истреблениями посевов, воровствами, допускаемым развратом, грабежами, убийствами, с придумываемыми оправданиями необходимости и справедливости ее, с возвеличением и восхвалением военных подвигов, любви к
знамени, к отечеству и с притворством забот о раненых и т. п., — развращает в один год людей
больше, чем миллионы грабежей, поджогов, убийств, совершаемых в продолжение сотни лет одиночными людьми под влиянием страстей.
В декабре 1917 года я написал поэму «Петербург», прочитал ее своим друзьям и запер в стол: это было не время для стихов. Через год купил у оборванного, мчавшегося по улице мальчугана-газетчика «
Знамя труда»,
большую газету на толстой желтой бумаге. Дома за чаем развертываю, читаю: «Двенадцать». Подпись: «Александр Блок. Январь».
И везде же на смену ослабевшим Прогореловым явились люди свежие, неиспорченные, которые тем с
большей готовностью подняли брошенные в грязь
знамена, что в совершенстве поняли, какую службу они могут сослужить.
И когда,
приход его
мятежом оглашая,
выйдете к спасителю —
вам я
душу вытащу,
растопчу,
чтоб
большая! —
и окровавленную дам, как
знамя.
Его родина — глухая слободка Чалган — затерялась в далекой якутской тайге. Отцы и деды Макара отвоевали у тайги кусок промерзшей землицы, и, хотя угрюмая чаща все еще стояла кругом враждебною стеной, они не унывали. По расчищенному месту побежали изгороди, стали скирды и стога; разрастались маленькие дымные юртенки; наконец, точно победное
знамя, на холмике из середины поселка выстрелила к небу колокольня. Стал Чалган
большою слободой.
Знамя их изображало две соединенные руки над пылающим жертвенником, с надписью; «Дружба и благодарность!» Они вместе с новогородцами составляли
большой полк, онежцы и волховцы — «передовой, жители Деревской области — правую, шелонские — левую руку, а невские — стражу.
А на
больших слонах по двенадцати человек, да на всяком по два прапорца, [
Знамя.] к зубьям повязаны великие мечи по кентарю, [Quintal, вес.] а к рылу великие железные гири; промеж ушей сидит человек в доспехах, с крюком железным, которым его правит.
При нем находилась, вроде телохранителей,
большая конная команда под названием «команда у надворной хоругви», или гетманского
знамени.
За каретой несли гетманские клейноды:
большое белое
знамя с русским гербом, подарок Петра Великого гетману Данииле Апостолу, гетманские булаву, бунчук и печать.
Вождями их
большей частью назначены служившие в русской службе офицеры, изменившие своему законному
знамени.
— Отнесите меня к амбару, — проговорил я. Меня приподняли и отнесли туда; я указал, где
знамя и сказал, кто его сохранил. Полковой командир крестился, офицеры целовали руки вашего сына. Как хорош он был и мертвый! Улыбка не сходила с его губ, словно он радовался своему торжеству. Как любили мы нашего Володю! Его похоронили с
большими почестями, его оплакали все — от командира до солдата. Имя Ранеева не умрет в полку.
Вскоре от Бельта [Бельт — Балтийское море;
Большой и Малый Бельт — название проливов, ведущих в Балтийское море.] до Вислы развеялись победоносные
знамена его.